ТРОПОЮ ТАЙНЫНОТ АТАНА. Часть 5
"Только стремящийся вверх, увидит Солнце... Только вставший на Путь, сможет по нему пройти... Свет не приходит к тому, чьи глаза обращены вниз и завязаны повязкой заблуждений".
Фактически целый день я просидел у Мертвого озера, бездумно глядя на его зеркальную гладь. Меня сморил сон, подаривший необычайно яркие видения, плавно перешедший в явь. У меня была мысль заночевать здесь и остаться еще на один день, но внутри головы некий Голос словно бы проговорил: "Тебе еще рано. Уходи. Будет другой день".
И я стал собирать свои пожитки, разбросанные по кустам для просушки. Теперь меня тянуло к долине Кыччаваяма (с чавчувенского - Баранья река), которая находилась по другую сторону кратера, внизу, на глубине примерно с километр. По задуманному мной маршруту я должен буду идти вниз по реке, пока не упрусь в относительно пологие сопки, которые будут с левой стороны от русла. Там должна быть (не факт, что есть, но всё-таки!) тропа, ведущая еще на один перевал, с которого я свалюсь к истоку Инчичана, а он уже приведет меня к морю. Море! Я так по тебе соскучился! Я представил, как буду идти вдоль береговой линии, и ласковые волны будут облизывать мои сапоги, остужая их и ноги от солнечного жара.
Прощаюсь с Местом Силы, проговаривая формулу Обещания вернуться. Благодарю местного Духа-Охранителя за приют. И начинаю подниматься вверх по склону кратера. Примерно через полчаса, я стою наверху. Оглядываюсь назад, стараясь запечатлеть это место в своей памяти. По озеру бегут солнечные блики... И вдруг в голове я опять слышу Голос, говорящий о том, что мы обязательно встретимся еще раз...
Cфинкс
Он еще не до конца понял и увидел свою программу, но уже явственно ощутил ее нечеловеческое и не земное происхождение и внутренне принял ее этику, согласовав ее со своей. Пространство показывает человеку его будущее, как бы спрашивая его мнение, и в зависимости от его реакции выбирает конкретный вариант его судьбы.
Это высокий уровень реализационной власти, и человек обладает силой проводить свои программы в жизнь.
Сфинкс извлекает из глубин своего «я» значимые для человечества в целом истины, ценности и пророчества, а активный его вариант обладает силой реализовывать космические программы силами больших масс.
Спуск с вершины оказался еще более экстремальным, чем подъем. Весь восточный склон состоял из наваленных друг на друга разновеликих валунов, часть которых была основательно притёрта, а другая часть качалась, грозя обвалиться. Приходилось балансировать, рискуя в лучшем случае вывихнуть себе ногу, а в худшем - сломать шею... Я спускался часа полтора, а то и два... Но других вариантов все равно не было. Меня, впрочем, неплохо оберегали, я даже ни разу не поскользнулся, не оступился и не потерял равновесие. Наконец, я внизу. И тут - о, чудо! - меня поджидала та самая ровная и твердая (из моих мечт) терраса по-над рекой, по которой идти было одно удовольствие! Поглядывая на закатное солнце, я прибавил шагу и дал себе установку идти до тех пор, пока будет виден мой путь...
На привал я остановился, когда солнце почти совсем село, а на мое разгорячённое лицо с противным писком стали пикировать комары. Наткнувшись на залежи высохшего стланника (похоже, что здесь несколько лет назад бушевал тундровый пожар), я быстро натаскиваю его целую гору и поджигаю. При пляшущем свете огня расстилаю палатку, потому что ставить ее просто не имеет смысла: на небе ни облачка, крупные звёзды сияют на черном бархате, а комары через пару часов исчезнут и не будет их до самого утра. Вешаю на свежесрубленный таган свои чифир-бачки: в одном закипает вода для чая, во втором разваривается пеммикан, постепенно превращаясь в достаточно густой суп-бульон. Думаю о том, жарить ли мне ландорики, но быстро отказываюсь от этой мысли, потому что разводить тесто при неверном свете костра себе дороже. Да и, честно говоря, лень!
И тут я вспоминаю, что где-то глубоко в недрах рюкзака у меня была заначена большая пачка галет. Вот это то, что надо! Я вытряхиваю содержимое на мох и начинаю перебирать. Вот она! Укладываю несколько галет на раскаленные камни, обрамляющие огонь и через пару минут получаю вполне себе съедобный хлебец, хрумать который с мясным бульоном - одно удовольствие. Литр густого бульона, следом литр крепкого и сладкого чая, штук шесть галет, поджаренных у костра, пластинка юколы - вот и весь мой нехитрый ужин. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Тело моё уже втянулось в пешие переходы, мышцы не гудят, общее ощущение просто прекрасное, я весь в тонусе. Усталость та самая, которая легко лечится добрым сном. Вот этим я сейчас и займусь!
Но не успел я завернуться в палатку, как Сима и Колихли внезапно взревели каким-то жутким звериным полурыком-полувоем-полулаем и рванули в кусты стланника, окружавшие мой бивак. Я вскочил на ноги и, выхватив из костра пылающую смолистую ветку, помчался за ними следом. В некотором отдалении собачки мои взревели еще раз, а им отвечал низкий утробный рык. Медведь! Подкрался на цыпочках к костру и решил полюбопытствовать, что это за незваные гости появились на его территории. Делаю еще несколько шагов, чувствую резкий запах, и тут же вижу его источник, и начинаю во всё горло хохотать! Прямо передо мной навалена большая и еще исходящая парком куча!
Видать, когда собаки неожиданно выскочили на лёжку мишки, тот от неожиданности опорожнил кишечник и бросился от них наутёк. Я поворачиваюсь и бреду через кусты назад, к костру. Пытаюсь свистеть собакам, но рвущийся наружу хохот не даёт этого сделать. Я вспоминаю, как рванул за собаками, даже не сообразив прихватить с собой фальшфеер, и это приводит меня в еще более бурное веселье. Падаю на палатку и ржу как дикий жеребец. Наверное, это нервное...
Минут через пятнадцать легкими тенями из кустов появляются мои охраннители. Смиренно усаживаются рядом с моим лежбищем и умильно смотрят на меня. Ну, конечно, за хорошую работу полагается награда. И собаки получают по две юколы и по большому куску вяленого мяса. Заслужили! Я пою собакам хвалебную песнь, которую тут же сочиняю на ходу, они внимательно слушают, склонив головы набок. Потом я вновь заворачиваюсь в палаточное полотно и, продолжая тихо посмеиваться, отхожу в страну снов...
Кедровый стланник.
Утром, вновь поглядев на мою верную хвостатую свиту, внезапно решаю, что они достойны королевского завтрака. Быстро замешиваю в чифир-баке муку до сметанообразного состояния, добавляю туда соль и сахар и на кончике ножа - пищевой соды. Развожу костер и принимаюсь печь ландорики из теста прямо на раскаленной поверхности плоского камня. Время от времени я смазываю его кусочком сала, специально припасённом для таких случаев. Через полчаса на соседнем камне высится горка свежеиспеченных ландорей - лепешек из густого блинного теста, на тагане булькает бульон из пеммикана и остатков теста, превращенного в галушки, во все стороны разносится аромат свежезаваренного чая, а собаки уже трапезничают, аккуратно разгрызая сухие полоски юколы. Я выделяю им по несколько остывших лепешек - это самое настоящее лакомство для них - а сам принимаюсь хлебать ложкой крепкий бульон из чифир-бачка, заедая его ландориками. Благолепие и умиротворение!
Завтрак заканчивается двумя кружками чая, а собаки получают еще и по галете, которые они с превеликим удовольствием схрумкивают.
- Ну, что, мои лохматые? - вопрошаю я собак. - Двинули дальше?!
Мы идем вниз по говорливой Бараньей реке, не забывая посматривать по сторонам. Вокруг нас кипит жизнь. На вершинах сопок мы видим силуэты горных баранов. У подножья горы закрывает своим телом двух медвежат и опасливо косится на нас медведица. До нее метров триста, и она не проявляет никаких признаков агрессии, поэтому мы спокойно идём мимо. Высоко в небе над нами парит огромный черный ворон, и это - хороший знак. Ворон в начале пути в тундре считается добрым предзнаменованием.
Дкий шиповник.
Солнце еще не выкатилось в зенит, не жарит и не слепит, а просто тихо светит и греет. Несущийся навстречу ветерок отгоняет утренних комаров и бодрит лицо и тело. По бодрящему утреннему холодку шагать вперед, да еще по ровной и твёрдой поверхности, - одно удовольствие! Внезапно я натыкаюсь на хорошо набитую звериную тропу - ещё более лучший подарок пешему путнику. Ворон не обманул, Дорога будет действительно доброй...
Я пишу эти строки, временами прикрывая глаза. И сразу перед мысленным взором встаёт отчётливая картинка: синее, бездонное небо над нами, солнце, выглядывающее из-за синих сопок, зелень всех оттенков, весёлая речушка, петляющая под ногами, запахи и звуки тундры. Кто бы мог подумать, что по прошествии стольких лет краски, звуки, запахи станут еще более яркими, сочными и объёмными?
Это был очень длинный день, полный маленьких открытий и сюрпризов. Например, я наткнулся на совершенно новенький лабаз из двух каркасных палаток, обнесённый колючей проволокой с предупреждающими табличками. Уже позже, вернувшись в Посёлок, я узнаю, что здесь должна была работать геологическая партия на разведке молибденового месторождения. Но финансирование её было внезапно прекращено, партия распущена, а месторождение так и не доразведано. Но тогда я этого не знал, поэтому просто возблагодарил Хранителя Полуострова за нежданный приют и впервые за последние несколько дней пообедал, сидя в палатке за вполне цивильным столом на цивильном же табурете.
Отшагав от лабаза километра два, я наткнулся вначале на чёткие следы, а потом и на тех, кто их оставил: это было небольшое стадо лосей Полуострова. Собачки мои, почуяв сохатых, припустили было за ними, но после того, как громадный красавец-вожак мотнул широченными лопатами рогов и рявкнул на них, лайки быстро сообразили, что им здесь не рады и, сохраняя достоинство, неспешно вернулись под сень моего покровительства. А лоси так же неспешно побрели в горы, по пути объедая зеленые ветки кустарников.
Но самым примечательным и по своему радостным событием было вот что. С некоторого времени я вдруг стал ощущать присутствие какого-то постороннего запаха, которого в тундре быть попросту не должно. Я чувствовал, что это какое-то дежа вю, но запах сливался воедино, материализовывался, становился более насыщенным и... Ну, вот хоть убейте меня здесь на месте, но я чувствую запах самого настоящего... борща! Нет, ну я понимаю: полный бред, конечно! Какой тут борщ?! В радиусе примерно 150 километров вокруг меня нет ни одной живой души. Но дразнящий аромат щекотал мне ноздри и буквально тянул за собой вниз по реке. Наверное, вот так сходят с ума, подумалось мне.
Дикая малина.
Я впервые сталкивался с подобной галлюцинацией. Ничего подобного я раньше не знал, не слышал и не чувствовал. Уже собираясь как-то систематизировать новое ощущение, я попытался хоть как-то проанализировать своё состояние... Как тут мои оленегонки с задорным лаем рванули вперёд! Ну, кто там ещё на этот раз? Заяц? Лиса? Я выхожу из кустов террасы на открытое пространство и вижу впереди остров посередине реки, а на нем три... нет, четыре белых палатки, дымок костра и - честное слово! - там люди! Вот это встреча! Нежданная, но не менее приятная!
Я не спеша перехожу реку и оказываюсь на острове, где у костра стоят шестеро парней-геологов, заросших бородами по самые глаза. И глаза эти с величайшим удивлением взирают на меня. И в них читается тот же самый вопрос: ОТКУДА???
- Здорово, мужики! - машу я им сорванным с головы платком. - Как жизнь на Полуострове?
- Здоров, коль не шутишь! Ты кто, мужик? Откуда здесь?
- Да я так... Прогуляться вышел...
- Ну и прогулочка у тебя, земеля! Откуда топаешь-то?
- Да с той стороны Полуострова, с Села иду, на Камчатку... Отпуск у меня...
- Ты ненормальный что ли, мужик? Нормальные люди в отпуск на тёплый материк едут, к морю, фруктам и солнцу, а ты...
- Ну, считайте, что я ненормальный, - смеюсь я. - К тому же солнца и здесь хватает по самое не хочу!
- Слушай, ты наверное, голодный, а? Давай, садись за стол, мы тут борщ сварили из сохатины!
Я начинаю смеяться, пугая парней. Объясняю им причину веселья, попутно рассказывая о своих терзаниях по поводу запаха борща, который я учуял за пару километров от стоянки. Геологи ржут вместе со мной а потом, с улыбками глядя, как я уписываю за обе щеки наваристый борщ, засыпают меня целой кучей самых разных вопросов. Я отвечаю. Мы то и дело смеёмся. Я рассказываю им новости с большой земли, откуда я попал на Полуостров значительно позже, чем они. Ребята уговаривают меня погостить у них хоть пру деньков, но я мягко отказываюсь, объясняя, что отпуск не очень большой, а я еще не прошёл и половины пути. Тогда они хватают мой рюкзак и начинают набивать его всякой вкусной всячиной: сгущенкой и кофе, тушенкой и консервированной фасолью, рюкзак начинает распухать от пачек вермишели и макарон, конфет, сахару, чаю...
- Стоп! Ребята, стоп! Я ж умру под таким весом! Вы что творите?! - смеюсь я, и выкладываю из рюкзака назад добрую половину напиханного туда добра. - Вам еще тут до осени чалиться, да потом неизвестно еще когда вертолёт прилетит.
- Нет, ну хоть как-то тебя поддержать, тебе ж идти еще чёрт его знает сколько!
Морошка и шикша
Но геологи все же умаслили меня и преподнесли мне такой подарок, о котором я даже и мечтать не мог. Оказывается в двухстах метрах от их лагеря, в лесу стоит натопленная... баня! И я могу хоть сейчас туда отправляться, она в полном моем распоряжении, поскольку они уже свой банный день закончили. А там и дрова, и вода, и жар еще приличный.
Через полчаса я уже сижу на горячем полке и, подвывая от наслаждения, лупцую себя вначале стланниковым, а потом березовым веником. Обливаюсь ледяной водой из бегущей рядом речушки, и снова начинаю нещадно хлестать себя. Парился я часа четыре. А потом в изнеможении улегся в раздевалке почивать. После бани сон пришёл мгновенно, поставив жирную точку на сегодняшний насыщенный событиями такой прекрасный день...
Читать продолжение...
Посетителей:
Journal information