Каждый из дней, проведённых Виталиком на строительстве нового пятиэтажного дома на улице Строителей, являлся знаменательной датой, и занял своё место в местном фольклоре. Но два из них, несомненные шедевры, которые требуют фиксации не только в устном народном творчестве.
Менструация.
Наверное, нет на территории бывшего Союза человека, который не слышал бы баек о том, как салаг посвящают в профессию. У моряков это легендарная заточка якорей и продувка макарон, у авиаторов – отправка на склад с пустым ведром за «компрессией» (у транспортников любой отрасли этот розыгрыш был популярен, в том числе и у железнодорожников, и у автомобилистов), и так далее по списку.
Что делает бригадир Виталика Бутова? Он во время обеденного перерыва, с лицом, каким в советских фильмах наделяли маршала Жукова, сообщает Виталику о возникших проблемах с отбойным молотком. Мол, на морозе смазка застывает, нужно разбавить её менструацией. Даёт ему в руки пустое оцинкованное ведро, и отправляет в теплушку к малярам-штукатурам (естественно, все женщины), которые собрались на обед в полном составе.
- Чего-чего спросить?
- Менструацию. Запомнишь?
- Мен-стру… Мен-стру-ац… Менструацию! Запомнил!
Проходит минуты две, Виталик вваливается в теплушку к мужикам, которые с упоением поглощают горячую пищу, и с порога вопит: - «Дядя Коля! Я пока дошёл, снова забыл, что спросить то надо у Марины Александровны. Напишите мне на бумажке».
«Дядя Коля» обнимает его за плечи, и участливо так наставляет подопечного, что стыдно шпаргалками пользоваться, он же не дурачок? Нет же ведь? А раз не дурачок значит, в состоянии запомнить такое простое название технической жидкости. Виталик при звуке слова «дурачок» всегда менялся в лице, поэтому собрал волю и все свои способности в кулак, запомнил-таки слово, и помчался со всех ног, пока опять не забыл.
Далее всё очень предсказуемо. Виталик входит в теплушку к женщинам, где обедает и завскладом Марина Александровна, и с порога, как он это любит, громко орёт:
- Менструация! – И протягивает на вытянутой руке ведро. Бабы затихли с полными ртами, синхронно повернули головы к входной двери, и застыли с лицами, какие в советских фильмах были на лицах партизанок, плюющих в лицо фашистским палачам, во время допросов. – Марина Александровна! Дядя Коля сказал, что у вас есть свеженькая.
Марина Александровна закатила глаза, закашлялась, и схватилась обеими ладонями за шею. Бабы, сидящие за столом по обе стороны от неё, дружно начали колотить Марину Александровну по спине. И та, толи благодаря «скорой реанимационной помощи», толи, спасаясь от «реаниматоров», выскочила из-за стола, выхватила у Виталика из рук ведро, надела ему его на голову, и что есть мочи стала колотить по донцу ведра своим хрупким кулачком. Виталик воет внутри ведра жестяным басом, а Марина бьёт и приговаривает: - «Свеженькая говоришь? Дядя Коля послал, говоришь? А сам дурачок, такое слово впервые слышишь, да»?
Виталик не партизан, поэтом выдержать пытку не смог, и сразу же дядю Колю сдал со всеми потрохами. Затем Марина Александровна схватила черенок от лопаты, и уверенно, как боец с винтовкой со штыком направилась к теплушке мужчин.
К таким решительным боевым действиям не был готов никто. Марина обрушивала на стол черенок от лопаты раз за разом, плюща алюминиевые миски, эмалированные кружки, банки с консервами, и кроша, нехитрую снедь в крошево, приговаривая при этом: - «Колян, паскуда! Всем уже доложил, что у меня месячные пришли? Все уже про нас с тобой знают? А Светке своей сказал, что у меня «День красных партизан» наступил? А моему мужу недоделанному тоже сообщил»?
Мужики, справившись с первым шоком, дружно начали гоготать, сообразив, что на самом деле произошло. Вся бригада высыпала из теплушки на улицу, и там уже, кто продолжал ржать стоя, сложившись в «букву Гриша», а кто и повалился на снег, корчась от хохота.
А Коля, оставшись на поле боя, едва сумел отнять у Марины смертельное оружие, и стиснул её в объятьях, успокаивая всеми известными словами, и укоряя за то, что она сама, своими руками вытащила скелет из шкафа, и теперь-то точно весь посёлок начнёт судачить об их романе.
Лопата.
Второй эпизод ещё никогда не «светился» во всенародно известных байках, тем ценнее будет рассказ о нём.
Однажды идёт прораб по участку, и вдруг видит Виталика, лежащего на снегу, запустившего руку в скважину, выдолбленную бурстанком для установки сваи под фундамент. Лицо покраснело от натуги, кряхтит, пыхтит, со стороны похоже, будто какой страшный зверь пытается Виталю за руку утянуть на дно скважины.
- Ты чего, Виталь?
- Да вот… Лопату маленько уронил.
- Мале-енько!? И что теперь, достаёшь?
- Да, Ильич! Вот-вот дотянусь. Я её нащупал уже.
- Виталик… - Отрешённо выдохнул прораб. – Ты знаешь какова глубина скважины? Нет? Так я тебе скажу! Эта скважина под сваю фундамента. Её глубина четырнадцать метров! Че-тыр-над-цать! Ты понимаешь!? У тебя что, руки по четырнадцать метров?
- Ильич! Ты только не ругайся! Я обязательно достану лопату!
- Ну, попробуй! Не достанешь, из зарплаты вычту, стоимость утерянного казённого имущества: «БЛС-150» - Большая лопата совковая, с черенком длиной 150 сантиметров, в количестве одна штука.
- Две!
- Что, «две»?
- Две лопаты, Ильич!
- Хххх… !!! ??? – Потерял дар речи прораб.
- Я сначала одну то уронил, а потом пошёл вторую взял, что ту, первую вытащить.
- Ой мама дорогая! За что мне такие муки с таким работником!? От тебя же одни убытки! Тебя вообще из дому выпускать не следует, иначе, дай волю, от Кадыкчана руины через сутки останутся!
Через полчаса Ильич стал свидетелем сцены, в которой двое работяг обсуждали регулярное исчезновение инструмента с начала рабочего дня. Один жаловался второму, что оставил лопату, воткнутой в кучу керамзита, а через полчаса её не стало. Принёс из теплушки с инструментом вторую, так и эта через пятнадцать минут исчезла. А теперь вот лом исчез.
Заподозрив неладное, Ильич отправился к скважине, над которой подобно рыбаку перед лункой во льду, сидел Виталик, в зелёном стёганом ватнике, серой ушанке, с торчащими в разные стороны «ушами», и круглыми очками с толстенными заиндевевшими линзами, на переносице. В глаза бросилась лопата, лежащая около ног Виталика.
- Яп-понский городовой! Не уж-то достал, Виталя?
- Я же не дурак! Ща вот вторую достану, а потом ещё ломик только останется. - Подтвердил опасения прораба Виталик, с торжествующей улыбкой на лице.
Оказывается, Виталик спёр у «сварных» несколько электродов, изогнул их замысловатым образом, и скрепил алюминиевой проволокой, соорудив таким образом, оригинальную «кошку». Опустил её на дно скважины, и умудрился-таки подцепить и извлечь лопату. Ломик, понятное дело, навечно остался в вечной мерзлоте, но обе лопаты «БЛС-150», Виталику удалось сохранить КСМУ (Кадыкчанскому строительно-монтажному управлению). А сам он навечно вписал своё имя в летопись нашего маленького городка.
Измучившись от длительной пытки смехом, бригада под руководством лесника Анатолия Лихого, созрела для разговоров о таинственном и непознанном. Вечер тихо опустился над Эмтегеем, дым от костра клубился над землёю, стало зябко, и предложение Позина бу́льнуть ещё по биш грамм, несмотря на всеобщую борьбу с пьянсвом в Советском Союзе, встретило единодушное одобрение. Выпили, закусили, закурили, и... Потекли разговоры о всякой нечисти…
Читать продолжение...
Посетителей:
Journal information