С*КОТ*ОБАЗА. ЭПИЗОД 2. Феликс Эдмундович.

Представляете кота, который по человеческим меркам прожил 70 лет? А это возраст зрелого кота, ещё не аксакала. Они ведь живут до 15 лет, а иногда и дольше. Знала я одного такого, он как и Марьиванна, жил у нас на кафедре, только ещё в начале девяностых. Звали его Феликс Эдмундович, в миру просто – Феликс. Сколько ему было лет, никто в институте не помнил, но я думаю, что он ещё старика Семашко должен был помнить. Почти глухой, беззубый, белый с рыжими пятнами, большую часть времени проводил во сне на диванчике в комнате у вахтёра. Но с Виктором Петровичем, слесарем, отставным военным, офицером – подводником Северного флота, у Феликса сложились просто родственные отношения. Они оба друг в друге души не чаяли. Не знаю, откуда Петрович таскал ему маленькие такие, цветные баночки с паштетом, но каждые среду, четверг и пятницу, Феликс в восемь утра уже сидел у входной двери, и терпеливо ждал очередного подарочка от своего дорогого Петровича. А Петрович золотой человек, с золотыми руками. Работал на полставки, и в его обязанности входило буквально всё, что требует вмешательства человеческих рук. Заменить розетку? - Пожалуйста! Вставить стекло? - Легко! Починить дверной замок или водопроводный кран? – Да нет проблем! Всё умел Виктор Петрович. Знали мы и о его страсти к таксидермии. Он мог сделать любое чучело, хоть глухаря, хоть змеи, хоть лисы или зайца. И его навыки по снятию шкурок оказались как нельзя кстати. Помните время какое было? Отменили талоны на товары первой необходимости, появившиеся коммерческие отделы в магазинах ломились от деликатесов, но купить то их не было возможности практически ни у кого из простых людей. Ведь бутылка заграничного лимонада в пластиковой бутылке по стоимости сравнялась с зарплатой преподавателя! Почти все мои знакомые тогда, реально голодали, чего уж говорить о студентах, с их стипендией в 400 рублей, когда китайские штаны «мальвины» стоили 3500 минимум! Сердце сжимается, как вспоминаю бедного дедушку на перроне перед железной будкой с маленьким окошком за толстой решёткой. Там столько красивых заморских сладостей, глаза разбегаются! Дедушка явно из деревни, судя по одежде, мялся мялся, перед окошком, вдруг слышу изнутри хамский голос продавца: - « Чё те надо, крестьянин? Чё трёшси тут»?

- Сынок! А сколько у тебя «Марс» стоит?

- 20 рублей.

- Аааа… ну-ну. – Отошёл в сторонку и мятые бумажки трясущимися руками пересчитывает, думаю: - «Ведь дед внучке или внуку из города гостинец хочет привезти, а ему не хватает….».

- Сынок, слышь, сынок!

- Ну чё те, дед?

- Очки дома забыл, ни вижусь тут ни черта, а «Воунти» сколько стоит?

- Не «Воунти», а «Баунти». Тоже двадцатка.

- Ё…. так это ж кило сахарнагу песка!

- Так иди и купи своей старой песка!

- Да? Ну ладно… э..э…эй, не закрывай! Сынок, а скажи тогда, по чём «Снюкерс»?

- Не «Снюкерс», а «Сникерс»! А ну давай, вали отсюда, пока я сам тя на завалил! Понаедет тут идиотов та…

И вот в такие времена Петрович кормил Феликса импортным паштетом! Представляете?

Очень здорово он нас выручал. Кроликов то, которых нам привозили для опытов нужно было от одёжки избавлять, после того как они приносились в жертву науке. Студенты получали прибавку к скудному общежитийскому столу, а Петрович получал шкурки, и что он с ними делал я и понятия не имела. Может чучела делал на продажу, может шапки шил, не суть важно. Обычно я оставляла в прозекторской на металлическом столе, около умывальника тушки животных, говорила Виктору Петровичу, что есть работа, а потом, когда всё было сделано, посылала старосту группы Катю Молодцову, и та относила в общежитие уже готовую к приготовлению на кухне крольчатину.

Однажды, я положила как обычно, кролика на стол и отправилась искать Петровича. Нашла его в подавленном настроении, участливо спросила, всё ли у него в порядке дома? А тот сообщил грустную новость, что Феликс не приходя в сознание ушёл в мир иной к своим предкам в кошачий рай. Думали, он просто спит, а оказалось – холодный, околел уже. Мне тоже взгрустнулось, так привыкли все к Феликсу, считали его членом преподавательского коллектива, надо же какое несчастье… Но жизнь продолжается, сказала, что ещё нужно одного кролика «раздеть», а после последней лекции подозвала Катю и сообщила, чтоб она забрала из прозекторской крольчатину.

Уже закрывала кабинет, когда пришёл Виктор Петрович.

- А куда Феликс делся?

- ?

- Я прежде чем похоронить, решил с него шкурку снять и чучело сделать на память о дорогом друге. Понёс снятую шкурку в гардероб, да мешок захватить, в чём кота хоронить собирался. Возвращаюсь в «мясницкую», а тело покойного пропало…

Я только вскрикнула, закрыв губы руками! Страшная догадка осенила меня. Ведь Катя Молодцова сейчас в общежитии уже кошатину на ужин готовит! И не догадывается, что это кот!!! Кошмар какой! Все выходные я с ужасом ждала приближения понедельника, и готовила мысленно свою речь, чтоб объяснить девочкам случайную природу роковой ошибки, но всё сложилось не так страшно, как мне казалось всё это время. В понедельник, Катюша, радостно сверкая белозубой улыбкой, поздоровалась со мной и поблагодарила за кроЛИКОВ. Видя моё смущение и замешательство, она радостно сообщила, что по дороге из института ей попался навстречу «жирный вонючий козёл – кооператор», который держит продуктовый «комок» на автобусной остановке у общежития.

- Встал такой, и говорит, когда я долг возвращать собираюсь.

- А что у тебя за долг перед ним?

- Так он некоторым нашим студентам продукты под запись даёт. Девчонкам в основном, которые понравились. И наша комната ему почти 300 рэ задолжала.  Говорит: - «Не можете денег уплатить, натурой рассчитывайтесь!»

- Вот мерзавец то!

- Так я ему одного кролика предложила, выбрала потяжелее, да и втюхала ему за те же 300 рэ! Так – что всё просто здорово. И с долгом рассчитались, и щей наварили большую кастрюлю, и жаркое потушили!

Кате я ничего тогда не рассказала, только Виктору Петровичу шепнула по секрету, когда он появился на работе в среду. Но…. Как говорится, страна должна знать своих героев!

В обеденный перерыв, когда все преподаватели собрались на перекус, вошёл сияющий Петрович и поведал, как не смог удержаться и сбегал быстренько в «комок» на автобусной остановке.

- Сидит. Ваажный такой! Хаазяин жизни! Иш… Новый русский!

- И что…. Вы всё ему рассказали?

- Сначала просто хотел харю ему за наших девчонок начистить, а потом просто спрашиваю: - « Как крольчатинкас, господин нэпман?» Тот глазками поросячьими хло, хлоп…. Говорю: - «На сковородке не мяукала?» Вижу - врубаться начинает. Ну, я ему и выдал всё на чистую. Жаль вы не видели его поганую рожу, когда его стошнило прямо в открытую коробку с ликёром «Амаретто».

Зал неистовствавал! Петровича искупали в аплодисментах, а история со скоростью и шумом пролетающей электрички облетела весь институт. Скоро только самый ленивый из студентов не пищал в магазинчике этого извращенца: - «Мяу-мяу!».

И вскоре, кооператор перестал появляться в магазине, и нанял себе продавца. Правда и под запись, больше продукты не отпускал, но из-за этого, по моему, никто не расстроился!