Утром Гролша разбудили звуки бубнов и свирелей, доносившиеся с площади перед дворцом. Это скоморохи исполняли приказ министра развлечений Шоумана. Вскоре на площади яблоку упасть было негде. Тогда на помост вышел глашатай, исполняющий приказ министра правды Трумана, и зачитал указ его высоковосхитительства сиятельного Гролша о повышении зарплаты всем жителям Тришестого королевства на восемнадцать бульденов. Затем представление продолжилось.
Во время антракта толпа начала скандировать: «Славься, Гролш! Славься, Гролш!» Но насладиться митингом толпе не позволил глашатай министра поборов Фискмана, который сообщил, что подушный побор отныне будет составлять тридцать шесть бульденов. Представление вновь продолжилось.
Во время следующего антракта толпа уже выкрикивала: «Фискман гад! Фискман Гад!», но протестующие замолкли, когда на помост вышел глашатай министра кривопорядка Палкмана, который объявил Указ, запрещающий собираться в одном месте более чем трём жителям королевства одновременно. И поскольку данный Указ в данный момент явно был нарушен, Палкман отдал приказ о начале экзекуции.
Полицаи начали избивать горожан палками и заставили всех разойтись группами численностью не более трёх баранов каждая. Бараны по трое понуро шли по улицам города и несли над головами транспаранты с надписями: «Мы прозрели! Во всём виноваты палки!» и «Требуем запретить все палки в королевстве!»
А Гролш, сидя на балконе, наблюдал за ходом пьесы и тихо смеялся. «Надо бы Буде жалование увеличить», — пробормотал он с отеческой заботой в голосе.
Journal information